Права Человека

Совокупность прав и свобод граждан, в наличии или отсутствии которых обнаруживается степень демократизма того или иного строя. Права и свободы человека, гражданина — основа демократии, свободы общества. в их современном виде — право на жизнь, право на труд и на отдых, право на жилище и его неприкосновенность, право на обеспечение в старости, на медицинское обслуживание, свобода слова, свобода инакомыслия, свобода совести, свобода собраний и демонстрации, право на забастовку и др., — записанные в билли о правах, конституции, занесенные в международные документы (Устав ООН) и международные соглашения (Хельсинкская хартия) и провозглашенные на многочисленных съездах и конференциях широкой общественности, составляют огромный пласт конституционно-юридических, внутренних и международных документов, соглашений и решений. Одно из главных отличий демократических форм политического развития состоит именно в том, что эти формы предполагают предоставление широких прав и свобод всем слоям населения, в то время как недемократические и антидемократические формы политического развития или резко ограничивают, или полностью исключают многие права и свободы граждан. — продукт истории, причем как в том смысле, что все права и свободы не появляются сразу в готовом виде, а появившись, не обретают тут же общепризнанный характер, так и в том, что реализация того или другого уже провозглашенного права (свободы) — продукт реальной борьбы, имеющей свой уровень достижений в разных странах. Ведь это зависит от многих обстоятельств. Например, каковы в данной стране права государства: не окажутся ли они такими, что, вторгаясь во все стороны жизни, те или иные щупальца государства не оставят никакого пространства для свободы самого человека. Каждая историческая форма общественно-политической организации вследствие уровня экономического развития и характера стоящей у власти общественной силы (класса, социальной группы, правящей личности и ее окружения) имеет свои объективные и субъективные причины, предопределяющие существующий в данном обществе уровень прав и свобод граждан. Так, при рабовладельческом строе имевшая место в его рамках политическая демократия не предоставляла никаких прав рабам, рассматривая их в качестве "говорящих орудий" труда. Политическая демократия феодального общества чаще всего не предусматривала прав для крепостных крестьян в политической сфере, но, в отличие от рабовладельческой, в определенных случаях гарантировала юридически (но не фактически) часть их прав (на жизнь, семью, на часть недвижимого имущества и т.д.). В пришедшем на смену феодализму буржуазном обществе, в его демократических формах, признается равенство всех перед законом, а демократия здесь и есть юридическое признание равного права каждого гражданина на участие в управлении государством. Это равенство всех перед законом тесно связано с экономическим фундаментом и представляет собой политический слепок с принципов товарно-денежных отношений. Возникает вопрос: а как же быть с общечеловеческими правами и свободами граждан, разве это миф, не имеющий никакого отношения к реальности, к тому, что реализовано западными демократиями? Дело обстоит значительно сложнее. Если говорить о практике, то очевидно, что в жизни концепция прав и свобод человека не может быть внеисторической, общечеловеческой, созданной раз и навсегда и годной для всех исторических этапов человеческого развития, для любых общественных устройств. Можно вызвать только гомерический смех, если утверждать, что концепция прав и свобод, практикуемая в Великобритании, тождественна той, что практикуется в США. Другое дело — теория. Теоретически можно представить себе абстракт, составленный на основании общих черт демократических устройств, эмансипированный от своего конкретного воплощения, где эти права и свободы органически связаны с сущностью политического строя, с конкретной расстановкой общественнополитических сил. Само собой разумеется, что подобная, созданная посредством абстрагирования общечеловеческая концепция прав и свобод может находить свое реальное проявление только в определенных, общих декларациях и заявлениях (Пакты ООН о правах человека, Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе и т.п., причем со своим механизмом гарантий), где принятие этой концепции явилось результатом равнодействия, компромисса различных общественно-политических сил, по тем или иным причинам согласившихся на подобное, общее выражение своих на практике весьма расходящихся позиций. Названные международные документы, а также подобные им, являются наиболее наглядным свидетельством такого подхода: они были приняты как результат компромисса между силами западного капиталистического мира, всегда заявлявшего о своей приверженности к демократии, и силами тогдашней международной партийно-государственной бюрократии коммунистического толка, выдававшей себя за сторонницу "социалистической демократии", прав и свобод трудящегося человека. По этим причинам в названных документах, имеющих в целом общедемократический характер, приемлемый для капиталистических, освободившихся и так называемых социалистических стран, есть положения, формулировки, разнокачественные по своему социально-экономическому и политическому содержанию. Поэтому если и можно говорить об общечеловеческом выражении в этих документах прав и свобод граждан, то все же следует иметь в виду, что провозглашенные в них права и свободы в каждой стране реализуются лишь в своей конкретно-исторической форме, определяемой характером политической организации общества, расстановкой и борьбой в нем общественно-политических сил. Нельзя забывать и о традициях в реализации прав и свобод граждан. Запад и Восток, Север и Юг в этом весьма отличаются. Так, западная демократия часто фиксирует противоположность интересов индивида и государства и, сохраняя за индивидом юридическое право критики государства и его институтов, предоставляя широкую возможность гражданам в формировании представительных органов, как правило, стремится оградить само государство, исполнение им своих властных функций от какого бы то ни было реального вмешательства широких масс населения. В отличие от этого, в постоталитарных обществах Восточной Европы, в государствах, возникших на территории бывшего Советского Союза, сохраняется стремление к тому, чтобы добиться противоположности интересов государства и его граждан, сделать так, чтобы государство в основном и главном выражало не интересы того или иного меньшинства, несовместимые с интересами большинства, а именно интересы этого большинства. Разумеется, при этом тоже остается достаточно широкое поле несовпадения и противоречивости общего и частного, а также неизбежной и необходимой критики гражданами действий государственных органов, политики власть имущих. Думается, что такой подход имеет свои преимущества, ибо позволяет реализовать права и свободы граждан достаточно полно, а при учете государством критических замечаний граждан позволит сужать сферу расхождений и противостояния, а тем более злоупотребления как правами и свободами человека в ущерб обществу, так и действиями государства в ущерб индивиду, гражданину, его правам и свободам. мыслимы только в контексте других "прав", в частности прав государства. Если не признать по-настоящему автономию каждого человека, то отпущенные ему права будут лишь фикцией. Конечно, автономия человека имеет разный смысл для каждого из нас. Для верующего христианина — это свобода, данная Богом всякому созданию, сотворенному "по его подобию". Даже не будучи христианином, можно согласиться с Яном Паточкой, говорящим о праве на "спасение души" и о том, что Европа на протяжении всей своей истории развивала именно это право. Можно также допустить, что речь идет о потенциале интеллектуального и духовного развития, который есть в каждом человеческом существе и который позволяет ему в силу того, что он человек, быть призванным к неведомому для него будущему. "Люди рождаются свободными и равными" — в этой формуле выражено право человека, отнюдь не являющееся законом природы, и это право, как всякое другое, не имеет смысла иначе, как будучи признанным всей общностью людей. С момента рождения человек нуждается в защите и воспитании: его свобода — вся в становлении, а равенство уменьшается по мере того, как определяется мера его способностей. Но никто не знает заранее этой меры, поэтому права человека — это признание фундаментального качества — достоинства — как основы, на которой зиждутся свобода и равенство. В каждом человеке есть достоинство, которое можно уважать. Но один человек не представляет собой сумму своих собственных действий вопреки тому, что можно было бы подумать в соответствии с ложной теорией свободы. Никакая высшая цель — государственная, религиозная или любая другая — не должна отменять права на признание достоинства человека. Вероятно, это достоинство не должно быть совершенно отделено от достоинства животных и природы, т.е. от всякого "творения". Некоторая солидарность с другими царствами природы не ускользает от внимания, но достоинство человека все же иное: оно абсолютно с точки зрения нравственности. Тоталитаризм XX в. перечеркнул достоинство во имя конечной цели, которой могла быть чистота расы или социальная утопия. Принудительный труд уничтожил это достоинство, погрузил людей не только в страдания, но и в унизительное ощущение бесправия. Одинокий борец против тоталитарной махины обновил концепцию прав человека. Он не только подтвердил ту правоту Антигоны, что лишь человек может быть правым в противоборстве с законом, т.е. большинством, но доказал также, что бывают такие моменты, когда этот маленький Давид может поставить в тупик Голиафа — государство, слуг государства. По пути, указанному совестью, шли Владимир Буковский и Ян Палах. У обоих этот предначертанный путь не был следствием религиозности: он соответствовал, следовательно, сущности кантовской концепции "прав человека". Диссиденты и члены "Международной амнистии" показали всем, что права человека — это ценность, которую надо защищать шаг за шагом, в каждой мелочи. Последнее двадцатилетие преподало урок таких упрямых "маленьких шагов": помощь заключенным, связь с выявленными заключенными, постоянный призыв к ответу психиатров-палачей — вот основные задачи. Для этого нужно иметь целую армию борцов за права человека, не церковь, не Красный Крест, а армию ведущих расследование. Надо признать, что, несмотря на весь существующий юридический и конституционный арсенал, права человека до сих пор так и не реализованы. Почти все тоталитарные и авторитарные режимы XX в. начертали на своих фронтонах демократические девизы, но на деле их демос не мог осуществлять свое право на несогласие. Он имеет право лишь на единогласие. Как же обеспечить права человека без права на возражение и даже на вызов? Идя на риск издержек, следует утвердить право на интерпелляцию любого авторитета, любой власти. Нужны "диссиденты" — этим именем сегодня зовут тех, кого еврейский народ называл пророками. Один из узловых моментов проблемы прав человека — ограничение прав родителей по отношению к детям: родители имеют не все права, но у них есть право передавать им свой жизненный опыт. Полис, отнимающий детей у родителей для воспитания, — это несправедливость. Семья — это естественная среда осуществления прав человека. Необходимо вычленить понятие "права человека" из понятия "ценз просвещения", ведь если что-то и было доказано этим последним понятием, так это то, что разум может быть безрассудным, что утопия "царства разума" дала осечку и привела к опустошениям, не замеченным и по сей день. Мы — всего лишь счастливо спасшиеся от этой утопии. Следует допустить, что существуют различия, чужие традиции, разнородные культуры, но не надо отказываться от "прав человека". Призыв к автономии личности в каждом человеке — это и есть то, что объединяет людей всех широт, и с этой точки зрения у нас у всех есть категорический моральный долг вмешиваться в дела других. Это ограниченный, но принципиальный универсализм. должны быть всегда обращены на пользу угнетенному, даже если он провозглашает философию нетерпимости. Но если он сам станет угнетателем, то вопрос о правах человека должен быть, в свою очередь, поднят и по отношению к нему. На права человека наследство не распространяется: правилом здесь является их вечная постановка под вопрос.